Усложнение и расширение дипломатических и торговых отношений Русского государства с Западной Европой вызвало появление в Москве иностранных резидентов и агентов, представлявших интересы различных государств, Уже в 1585 г. упоминается английский резидент, функции которого приближались к консульским. Согласно исследованиям С. Бахрушина с 1623 г. английские резиденты действуют непрерывно, за исключением времени разрыва дипломатических сношений с Англией в связи с образованием в ней республики. В конце 20-х гг. XVII в. появляются датские прикащики . В 1631 г. Голландским штатам было разрешено иметь своего резидента, но этим правом они воспользовались только в 1678г. С 1631 г. в Моские жили постоянно шведские агенты; польские были допущены в 1673 г., но действовали с перерывами. Попытки Франции в 1629 г. и Бранденбурга в 1676г. завести своих резидентов в Москве не увенчались успехом, Официально резиденты назначались для удобнейшего по делам изустно, нежели через почту донесения . В действительности помимо консульских обязанностей по защите торговых интересов своих соотечественников они выполняли функции шпионов и осведомителей. Шведскому резиденту поручалось следить за резидентами и посланниками других европейских государств, со всем прилежанием наблюдать за происходящим при царском дворе и обо всем доносить своему двору. Действительно, в донесениях шведских резидентов в XVII в, содержатся очень ценные для их правительства сведения о военных силах Московского государства, торговле, о народных движениях и, наконец, о борьбе придворных партий. Резидент Поммеринг не ограничивался этим: он занимался и прямым подрывом зарождавшейся русской оружейной промышленности. В этих целях Поммерииг добивался выезда за границу иностранных специалистов, работавших на русских заводах. Как эти уедут отсюда, - писал он в 1648г.,- тульский и другие русские горные заводы не в состоянии будут вредить горным заводам вашего королевского величества в Швеции, ибо я достал Петру Марселису [содержателю тульских заводов] плохого кузнечного мастера... Неудивительно поэтому, что московское правительство стремилось всячески избавиться от иностранных резидентов, неоднократно заявляя, что в мирное время им быть не дли чего . Само Русское государство в XVII в. только приступило к организации постоянных миссий за границей. Речь шла в первую очередь о тех двух государствах, с которыми Москва была наиболее связана, - Швеции и Польше. В 1634г. в Швецию в качестве резидента был послан крещеный немец Д. А Францбеков, но пробыл в своей должности всего полтора года; после него только в 1700 г. был отправлен на резиденцию в Стокгольм князь Хилков. Вопрос о миссии в Речи Посполитой возник в 60-х гг. XVII в. и был решен в 1673 г. Первый русский резидент в Речи Посполитой Василий Тяпкин нес свои обязанности с 1673 до 1677 г. В 1660 г. англичанин Джон Геб-дон был назначен комиссариусом в Голландию и в Англию.
Отсутствие постоянных миссий за границей неблагоприятно отражалось на деятельности русской дипломатии, которая весьма слабо была осведомлена в вопросах иностранной политики, Отправленный в 1656 г. к венецианскому дожу Франциску Чемоданов по прибытии узнал, что этою Францискуса волею Божиею не стало, а после де его нынешний князь уже третий . Для восполнения этого пробела выписывались газеты, или куранты , которые переводились в Посольском приказе. Этим курантам русские, по ироническому замечанию шведских дипломатов, верили, как евангелию . Газетная информация, конечно, не заменяла информации дипломатической; отсюда ряд вопиющих ошибок, допускавшихся московскими дипломатами. Так, в 1687г. во Францию выехал князь Яков Федорович Долгоруков с деликатной миссией предложить французскому королю Людовику XIV союз против Турции, с которой Франция в это время сама заключала союз.
Разнообразная дипломатическая деятельность должна была выработать у московских государственных деятелей известные навыки в сношениях с иностранцами. Сами иностранцы с раздражением отмечали выдающиеся природные дипломатические способности русских. Они собирают вместе все тонкости закоснелого лукавства, чтобы провести иностранцев, - говорит автор описания посольства Мейерберга, - либо выдавая ложь за правду, либо умалчивая, о чем надобно сказать, и ослабляют обязательную силу всяких решений на совещаниях тысячью хитрых изворотов, дающих превратный толк, так что они совсем рушатся .
Но вековая отсталость России сказывалась и здесь, как и в других сторонах русской жизни XVII в. Отсутствие образования и точных знаний давало себя чувствовать во всех выступлениях московских дипломатов. Их приемы были часто весьма наивны. Лихачев, ездивший послом в 1658-1659 гг. во Флоренцию, с поразительным простодушием расспрашивал на аудиенции грандуку Фердинанда о том, не знает ли он, какое имел поручение от польского короля к Испании проезжавший через Флоренцию польский посол и был ли с ним к тебе лист, и... в этом листу о чем к тебе писал? . Недостаток знаний московские дипломаты заменяли апломбом. Им ничего не стоило сослаться на несуществующие грамоты или заявить, что император Гонорий и Аркадий прислали корону первому московскому князю Владимиру. Когда же им указывали, что эти императоры жили за 600 лет до Владимира, они, не моргнув, утверждали, что были другие Гонорий и Аркадий, современники Владимира. Наконец, послы прибегали к обычному оружию слабых - к упрямству, сопровождавшемуся грубостью; это, конечно, производило неблагоприятное впечатление на иностранных дипломатов, которые, по существу, пользовались теми же приемами, но в более утонченной форме. Приближенные флорентийского грандуки внушали Лихачеву: .„а про то б ведали посланники, что прочих держав послы, бывши во Флоренсии, не бранились и не бесчестили, как они , Князю Долгорукову в 1687 г. в Дюнкирхен (Дюнкерк) из Парижа был послан запрос, не для упрямства ли какого приехали они, и не будут ли в чем воле королевского величества противны? .
