Франция. Государственная почтовая служба во Франции была строго централизована, поэтому здесь имелись едва ли не идеальные условия для установления тайного контроля. Важным звеном секретной службы при Людовике XIV являлся черный кабинет , в задачу которого и входил тайный надзор за перепиской на всей территории Франции. Черный кабинет был ликвидирован лишь в 1871 г., после падения Наполеона III.
Первые шаги на пути создания такой полицейской структуры были предприняты еще кардиналом Мазарини, который руководил секретно-агентурной службой с 1642 г. После его смерти в 1661 г. теневую власть в государстве осуществлял финансист, экономист и политик Жан Батист Кольбер. Он был создателем черного кабинета во Франции.
Перед вскрытием письма с его печати с помощью специальной мягкой амальгамной пасты обязательно делался оттиск, чтобы впоследствии письмо снова можно было запечатать точно такой же печатью. О том, что письмо вскрывалось, догадаться было невозможно. Прежде, до Кольбера, строго соблюдался основной принцип: доставлять адресатам только письма, прошедшие тайную цензуру.
Черный кабинет при Людовике XIV, согласно описанию современника, представлял собой запрятанное в укромном месте и постоянно запираемое помещение, где стояло множество разнообразных стеллажей и ящиков, низеньких столиков и переносных пюпитров. В шкатулках и футлярах хранились цветные чернила и перья, подушечки для черных и красных оттисков, изготовленные из специальной мастики или хлебной мякины, которые пропитывали связующей жидкостью, заготовки для штемпелей, с их помощью можно было зафиксировать и сохранить любую форму печати. Кроме того, здесь лежали стопки облаток всевозможных цветов и размеров, наборы печатей любой мыслимой формы и исполнения и лак. В особых ящичках хранились острые ножи, длинные лезвия и тончайшие стальные пластинки, конверты и почтовая бумага любого вида, любого цвета и любого формата на случай, если вдруг что-нибудь будет порвано. Имелись разнообразные чернила и подушечки с почтовыми штемпелями со съемными цифрами, небольшие горелки под тоненькими решетками, чтобы размягчить печать и расплавить лак. Маленькие реторты и спиртовки использовались для того, чтобы под действием пара кипящей воды увлажнить резиновые крепления или облатки; как только такая печать достаточно отсыреет, надо было легонько поддеть ее тонюсенькой стальной палочкой - и она тут же отрывалась. Для запечатывания письма использовали отпечаток, сохранившийся на хлебе, иной раз годилась и металлическая печать, но затем непременно покрывали тем лаком, который был строго идентичен прежнему. При запечатывании облатками надо было взять кусочек такого же цвета и размера, как в оригинале. Облатки были очень тонкие, и если манипуляция не вполне удавалась, прибегали к помощи обычного почтового штемпеля.
Здесь всегда хранились про запас разные химические жидкости, всевозможные клеящие вещества и красители, разнообразные нитки, веревочки для перевязывания, а помимо того неисчислимое множество разных вещей, чье предназначение показалось бы совсем непонятным для непосвященного. Одним словом, все это было скорее лабораторией, чем бюро . Кардинал Ришелье уделял деятельности черного кабинета особое внимание. В 1628 г., после проведенной им почтовой реформы, во Франции была строжайше запрещена контрабандная переписка, то есть минуя центральный почтамт в Париже, где и располагалась секретная служба почтового надзора.
К началу XVIII в. черный кабинет еще вполне обходился четырьмя сотрудниками. Положение коренным образом изменилось с началом войны за испанское наследство (1701 - 1714). Теперь перед Францией встала задача установить тотальный неусыпный надзор и категорически пресекать любые происки своих политических противников. Одним из важнейших средств в этой борьбе, безусловно, являлся секретный надзор за почтой.
Создается сеть филиалов черного кабинета - в Испании, Нидерландах и Северной Италии - с целью перехвата и проверки всей корреспонденции, имеющей ценность в свете французской политики. Можно предположить, что именно благодаря этой мере, во всяком случае в Испании, Франция добилась значительного, хотя и временного преимущества в области шпионажа. При Людовике XV (1715-1774) уже ни одно письмо не могло ускользнуть от бдительных очей тайной цензуры. Дело доходило до курьезов. Подданные короля, которые боялись открыто выступить с критикой порядков в государстве или обратиться непосредственно к его величеству, просто жаловались в письмах своим друзьям на различные злоупотребления. Таким образом, они с полным основанием могли рассчитывать, что об их жалобе будет непременно доложено королю. Придворный летописец сообщает: Людовик XV в искусстве дешифровки превзошел своих предшественников во многих аспектах, и прежде всего в своем презрении к тайне почтовой переписки. Короля развлекала эта чудовищная шпионская служба.
Поэтому за годы его правления она была еще более расширена и усовершенствована... Это позволяло ему всегда быть в курсе любых интриг при дворе и в столице, что доставляло ему большое удовольствие .
Содержание черного кабинета обходилось в 50 тыс. ливров ежегодно, и эти деньги изымались из бюджета министерства иностранных дел. Самые высокопоставленные лица в государстве не могли быть уверены в том, что их письма не вскрывают и не прочитывают. Даже мать короля как-то пожаловалась. Не помогает даже то, что я запечатываю свои письма моей личной печатью, У них есть всякие средства, чтобы снять оттиск с печати, удалить воск, а потом, когда письмо прочитано и переписано, они снова его запечатают так, что никогда и ни не догадаешься .
В техническом отношении в те времена французская почта значительно превосходила многие другие. Здесь постоянно открывались новые почтамты. В 1760г. в Париже отстраивается здание городского почтамта, ускоряется доставка почты, большое внимание уделяется улучшению дорог и усовершенствованию почтовых экипажей. Все эти технически важные достижения, разумеется, были чрезвычайно полезны и для деятельности черного кабинета . Людовик XVI в начале своего правления вознамерился было покончить с системой контроля за почтой. Однако придворные довольно быстро смогли убедить короля в том, что мудрость государственного деятеля несовместима со столь щепетильным отношением к тайнам почтовой переписки.
Когда разразилась революция 1789 г., черный кабинет поначалу продолжал работать как ни в чем не бывало. Но вскоре общественность Франции потребовала от своих представителей повторного введения тайны почтовой переписки и строжайшего наказания любого почтового чиновника за нарушение этого принципа.
На заседании Конвента 25 июля 1789г. Максимилиан Робеспьер, защищая свои взгляды в полемике с Мирабо, заявил: Конечно же письма нельзя вскрывать, но если существует опасность для целой нации, если образуется заговор против ее свободы, тогда то, что обычно является преступлением, становится похвальным поступком. Пощадить заговорщиков - это предать народ . Но год спустя Национальное собрание вычеркнуло из государственного бюджета расходы на черный кабинет . Один из депутатов выступил с требованием поместить всю почту, перехваченную с начала восстания в Париже, в надежное место, с тем чтобы по требованию Национального собрания можно было бы ее предъявить. По против этого предложения возвысил свой голос Мирабо: Неужели для народа, желающего стать свободным, могут сгодиться принципы и методы тирании?
А 9 мая 1793 г. Конвент, постановивший в 1791 г. отказаться от цензуры переписки с враждебными Франции государствами, принял решение, вступающее в силу немедленно, по которому все письма, адресованные эмигрантам, должны быть вскрыты и прочитаны. Все возвращается на круги своя!
Священная Римская империя.
Император Леопольд 1 всего лишь воспользовался тем, что через Вену, географическое сердце Европы, проходили важнейшие каналы сообщения. Установив контроль над венским почтамтом, император получал исчерпывающую информацию о политике Франции, немецких князей и курфюрстов, а также обо всем, что творилось или замышлялось в Венгрии.
С 1590 г. почтовая монополия во всей империи и Нидерландах сосредоточилась в руках семейства Турн и Таксис. Их курьеры, работая круглосуточно, осуществляли почтовые перевозки между Остенде и Гсрманштадтом, от Балтийского моря до Триеста. Фундамент процветания этого древнего семейства был заложен при Габсбургах. Естественно, генеральный почтмейстер стал верным и преданным слугой Габсбургов.
Но эта почтовая монополия вместе с обязанностью тайного контроля за перепиской по заданию венского черного кабинета распространялась только на территории за пределами собственно австрийских владений Габсбургов. Внутри самой Австрии почтой владел дом графов фон Паар, которые сооружали почтовые станции и содержали курьеров, подчинявшихся правительству. Семейство Турн и Таксис организовало в недрах своих почтовых владений множество засекреченных небольших учреждений для тайного надзора за перепиской; их называли почтовые ложи . Такие ложи находились во всех узлах связи, прежде всего во Франкфурте-на-Майне, в Регенсбурге, Аугсбурге, Нюрнберге, Эйзенахе. Как только сюда поступала корреспонденция, начиналась стремительная сортировка: из общего потока отбирали письма, представляющие определенный интерес, вскрывали, снимали с них копии, а затем вновь запечатывали. Люди, занятые на этой работе, назывались ложистами . Их шпионская деятельность оплачивалась очень высоко, и это было гарантией, что они будут держать язык за зубами. Чтобы не расширять число посвященных, место ложис-та передавалось по наследству, что одновременно позволяло преемникам уже в молодые годы овладевать хитроумными приемами их будущей профессии, а затем достигать вершин мастерства.
В XVII в. австрийская служба тайного надзора за перепиской успешно развивается и становится одной из лучших в Европе. Карл VI во время своего пребывания в Испании лично знакомился с тем, как организована деятельность одной из таких лож . В 1711 г., вскоре после начала своего правления в Вене, Карл назначил на пост руководителя черного кабинета выходца из Южной Италии, графа Рохуса Стелла фон Санта-Крус, которому еще в Испании и Италии время от времени доверял тайную проверку почты.
Переход австрийской почты в ведение государства был также продиктован необходимостью наделения ее дополнительными функциями. Почтовая секретная служба получила название Тайная канцелярия кабинета . Это учреждение напоминало закрытый клуб с весьма строгим уставом. До 1792г., для того чтобы обеспечить абсолютное сохранение тайн, здесь существовал обычай дважды приводить к присяге каждого нового сотрудника. Вначале человек, принимаемый соискателем, давал присягу о неразглашении тайн. Затем проходил испытательный срок. Новички учились делать оттиски с печатей, вскрывать письма, копировать и шифровать. Если кандидат соответствовал требованиям секретной службы, его зачисляли в штат, и тогда он вновь приносил присягу.
Для службы в Тайной канцелярии кабинета требовались разнообразные технические знания, математические способности, умение обращаться с химикалиями для изготовления амальгамных паст, с текстами, написанными разного рода невидимыми чернилами. Примечательно, что на самой черновой работе здесь использовали в основном неаполитанцев и французов, отличавшихся большой ловкостью и имевших опыт в такого рода делах. В их обязанности входило вскрывать и запечатывать письма, что они проделывали с поистине невероятной сноровкой; требовалось также умение подделать почерки, поскольку одной из задач канцелярии была дезинформация: ложные или тенденциозные сообщения должны были вызывать непонимание или открытые конфликты в Среде политических противников Вены.
Такая работа всегда была срочной и требовала огромной сосредоточенности и концентрации всех сил. Известны случаи, когда сотрудники канцелярии сходили с ума. Каждое утро император получал отчет о деятельности каждого отдельного сотрудника. За ними велся строжайший полицейский надзор; полиция знала о них все: как они живут, сколько расходуют денег, кто их родственники, с кем дружат и общаются, кто посещает их детей. Эти люди жили в позолоченных клетках, в своеобразном гетто. Дело в том, что сотрудники Тайной канцелярии кабинета вынуждены были общаться исключительно между собой и всю жизнь не выходить из своего тесного замкнутого мирка. Любой чужак, а особенно из числа дипломатов, при любой попытке приблизиться к этому закрытому клану получал столь чувствительный отпор, что у него пропадало всякое желание повторить попытку.
С восшествием на престол Карла VII в 1740 г. имперская почта становится государственным учреждением и выходит из подчинения габсбургскому дому. С этого время начинается закат венского черного кабинета .
Санкт-Петербург. При Екатерине II вскрытие писем западных дипломатов становится обычным делом. Процесс перлюстрации был поставлен на деловую основу, и царицу регулярно знакомили с выдержками из таких писем перед отправкой почты из Санкт-Петербурга или по ее прибытии в столицу.
Сама Екатерина пользовалась европейской почтой только в тех случаях, когда желала, чтобы содержание ее посланий стало известно третьим лицам. То есть черные кабинеты Вены или Берлина становились перевалочными пунктами для дезинформации или пропаганды российской политики. Так, секретарь императрицы Александр Васильевич Храповицкий записал в дневнике по поводу писем Екатерины, адресованных ее лейб-медику, британскому придворному советнику Иоганну Георгу Циммерману: Государыня писала Циммерману (от 26 января 1791 г.), специально воспользовавшись почтой, чтобы ее письмо, где она подробно останавливается на твердости российской позиции и на том, сколь значительными силами располагает Россия против Пруссии, было прочитано в Берлине. Таким же образом и с тем же намерением ею было отправлено другое письмо по поводу Турции (от 6 февраля 1791 г.) и третье письмо, в котором государыня делает подробные замечания по поводу позиции Англии (от 6 июня 1791 г.). В другом письме к Циммерману, очевидно в надежде, что и оно будет прочитано в Пруссии, государыня хотела повлиять на короля Фридриха Вильгельма Второго, чтобы он переходил к более решительным действиям против Франции (от 16 сентября 1791 г.). Подобные послания можно сравнить со статьями в официальной прессе. Государыня в самом деле рассчитывала, что они возымеют определенный эффект... Недаром она так гордилась тем, что своей перепиской с Вольтером содействовала падению Шуазеля .
Исходя из характера информации, которую русская императрица получала путем перлюстрации, можно предположить, что авторам писем было все равно, станет ей об этом известно или нет. Но, разумеется, бывали и случаи, когда корреспондент явно не предполагал, что его послание попадется на глаза государыне. Так английский посланник Фитц Герберт во время своего путешествия по Крыму в 1787 г. писал лорду Иллису в Англию: Князь Потемкин, возможно, преобразует свои многочисленные имения в Польше в самостоятельное государство, не зависимое ни от России, ни от Польши . Разглашение столь щекотливых сведений, даже в форме предположения, было непростительной оплошностью Фитц-Герберта.
Столь же неосторожен в своей переписке был французский министр Мон-мори, написавший своему послу, что Франция поддерживала и будет поддерживать шведского короля Густава III, a от России ожидает, что она вернет шведскому королевству земли, завоеванные в 1772 г. Читая копию этого письма, Екатерина II делает на полях следующее замечание: Еще никогда я не встречала депеши, где бы с такой откровенностью демонстрировалась враждебность Франции, как в этой. Здесь совершенно очевидно, что Франция желает уменьшить, ослабить и обесславить Россию. Непримиримый враг России!
В начале 1789г. в Санкт-Петербург поступили послания от австрийского канцлера графа Кауница и от прусского короля. Разумеется, адресатами были дипломатические миссии обоих государств, причем большая часть почты конечно же была шифрованной. По-видимому, в России в то время существовали проблемы с дешифровкой. Любопытно, как по-разному реагировали на один и тот же факт Екатерина и ее секретарь. Храповицкий попытался успокоить государыню, которая явно была недовольна. Он сказал: О содержании писем можно будет узнать, как только послы подадут нам свои ноты . Правильно, - отвечала Екатерина Великая, - мы используем эту возможность: сопоставим содержание нот с зашифрованными депешами, и уж тут непременно найдется ключ к шифрам .
