Профессор Кембриджского университета Джеймс Малей, который с началом войны был привлечен к работе в английской разведке в качестве консультанта по агентурной работе в так называемом отделе “Д” (тайные операции), а с осени 1940 года, сразу же после образования УСО, занимался подготовкой документов для забрасывавшихся в оккупированную Европу агентов, в 1962 году выпустил в свет книгу своих мемуаров под названием “Тайные операции”. В этой книге помимо сведений, не представлявших сколько-нибудь серьезного интереса для специалистов в виду их полного освещения другими мемуаристами-разведчиками в предыдущие времена, порой все же проскальзывают некоторые факты, которые при соединении их с другими сведениями, взятыми из иных источников, могут навести на некоторые интересные мысли. Так, в разделе, описывающем работу датской секции УСО, Малей рассказывает, как производились экипировка и инструктаж забрасываемых в оккупированную гитлеровцами Данию агентов.
“...Дания - своеобразная страна. - повествует Малей. - Сами датчане относят себя к скандинавам, но очень сильные исторические связи с Германией и вполне обоснованная неприязнь к англичанам толкнули эту нацию на прочный духовный союз с пруссаками и австрийцами. Во время войны датское Сопротивление на 90% состояло из коммунистов, социалистов и прочих послушных Сталину элементов, с которыми Черчилль не хотел иметь никаких дел, и потому в подборе агентуры для спецопераций на датской территории приходилось проявлять изрядную долю изворотливости.
Так, большинство “датчан” приходилось “создавать” из англичан, скандинавов и немцев, которые досконально знали датский язык. Инструктором датской секции УСО был бывший комиссар копенгагенской уголовной полиции Нильс Конгенс, исключительно компетентный и информированный человек, отдавший все силы и даже жизнь освобождению своей родины - он умер в возрасте 65 лет 5 мая 1945 года, в тот самый день, когда английский десант высадился в столице Дании Копенгагене.
...Конгенс бежал из Дании в Англию летом 1940-го, вскоре после захвата страны немцами, и почти сразу же был привлечен к работе в британской разведке, а в последствии - в Управлении специальных операций, у которого имелось еще одно, неофициальное название - “Факел”. Используя созданную им в Копенгагене еще до войны сеть информаторов, Конгенс получал самую свежую информацию о жизни в оккупированной Дании практически в любое время суток и использовал эту информацию для подготовки своих агентов весьма продуктивно. Обладая поистине энциклопедическими познаниями по всем вопросам, которых может коснуться жизнь забрасываемого агента - передвижение, комендантский час, порядок регистрации в полиции, работа, продовольственные нормы и так далее - Конгенс добился того, что раскрываемость его агентов в сравнении с другими секциями (французской, голландской, норвежской и других) была ничтожной, и в немалой степени это обуславливалось тем, что деятельность опекаемой им агентуры не пересекалась с деятельностью датского Сопротивления, руководимого коммунистами и насквозь профильтрованного гестаповскими информаторами.
...Но одним из самых примечательных в работе Конгенса был тот факт, что он почти никогда не снабжал своих агентов фальшивыми документами - у него всегда было под рукой достаточное количество настоящих паспортов и всевозможных пропусков, которые ему, несмотря на значительные трудности, весьма оперативно доставляли прямо из Дании. Где-то в середине 1941 года (примерно 3 или 4 июля, почти сразу же после нападения Германии на СССР) Конгенс информировал руководство МИ-6 о том, что у него имеется значительное количество подлинных паспортов и пропусков, действительных в некоторых других оккупированных гитлеровцами европейских странах - Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Польше, Чехословакии и Греции. Эти документы тут же были распределены по секциям УСО, и были полностью использованы для успешной работы агентов. Достаточно сказать, что успех покушения на имперского протектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха в июне 1942 года был обеспечен прежде всего наличием у чешских диверсантов-террористов всех необходимых для свободного передвижения по оккупированной территории документов, предоставленных именно Конгенсом. То же самое можно сказать и практически про все операции, предпринимавшиеся УСО в Европе - от подлинности документа зависело больше половины успеха, потому что у гитлеровских контрразведчиков был поразительный нюх на фальшивку...”
Имени Джеймса Малея мы не найдем в списке лиц, давших свои показания голландской парламентской комиссии в 1947 году, в записях, сделанных судьей Донкером по расследованию деятельности голландской секции УСО во время войны, нет никаких упоминаний о снабжении забрасываемой агентуры в Голландию подлинными паспортами. Даже англичане, направившие комиссии свой официальный ответ, не попытались защититься этим весьма красноречивым фактом, из чего можно заключить, что Малей в отношении подлинных документов все придумал. Но сведения, предоставленные им, самым непосредственным образом подтверждаются другим источником - капитаном Виллемом ван Хаутемом, бывшим архитектором, участником голландского Сопротивления и агентом УСО, заброшенным в Голландию в мае 1942 года с целью взорвать завод по изготовлению автозапчастей, расположенный на самой границе с Германией. Ван Хаутем также оставил после себя мемуары, которые назывались “В мире теней” и вышли в Амстердаме в 1975 году, и в отличие от сочинений своего английского коллеги, в них содержится информация, за подлинность которой голландский патриот отвечает своей репутацией хотя бы перед собственными согражданами - звание национального героя страны, за независимость которой боролся не щадя своей жизни, все-таки хоть как-то должно обязывать не разбрасываться безответственными заявлениями.
“...Я приехал в Хелмонд с утренним поездом. - повествует ван Хаутем в главе, описывавшей операцию по уничтожению завода автозапчастей весной 1942 года. - Все вагоны первого и второго класса были забиты немецкими солдатами и офицерами, которые шумной толпой текли в здание вокзала. Для голландцев был оставлен узенький боковой выход с перрона, зажатый железной оградой. Пройдя контроль, я вышел на площадь и облегченно вздохнул. Испуганные люди торопятся поскорее разойтись. Я стараюсь держать свой чемоданчик с рацией так, чтобы он выглядел таким же легким, как и у других, и не вызывал никаких подозрений. Но не так-то это просто, если он весит не меньше шестнадцати фунтов!
Потоптавшись на площади, я не мог решить, что лучше - идти ли искать какой-нибудь попутный грузовичок с окрестной фермы или просто отшагать 15 километров до явки. Внезапно ко мне направляются двое в штатском. Первая мысль: бежать! Рвануться с площади и затеряться в лабиринте переулков! Однако я пересиливаю себя и остаюсь на месте. Двое подходят вплотную.
- Документы. - требует один, пока другой лениво хлопает меня по груди, животу, бедрам.
Я как можно спокойнее ставлю чемоданчик у ног и достаю из внутреннего кармана бумажник. Сначала я вытаскиваю удостоверение инспектора продовольственного контроля и справку из оберфельдкомендатуры.
- Могу предъявить и другие. - многозначительно роняю я. - Не тех, господа, ловите...
Шпик рассматривает документы, он чуть ли не обнюхивает их, рассматривая на свет и поворачивая так и эдак, и по его манипуляциям я могу заключить, что это профессионал, а не простая ищейка или станционный контролер.
- Все в порядке. - шпик нехотя возвращает документы и криво улыбается. - Если едете в Дёрне, советую поспешить к мэрии. Оттуда скоро пойдет машина.
И я остаюсь на площади в одиночестве. Подлинные документы спасли мне жизнь - я представляю, чтобы со мной стало, если бы этот шпик заподозрил бы хоть что-то неладное... Но мне следовало поспешить. Я снова огляделся и направился к мэрии”.
Если все же заподозрить ван Хаутема, как и Малея, в подтасовке фактов, касающихся выдаваемых агентам документов в угоду каким-то только им известным соображениям, и принять версию о том, что забрасываемые в тыл врага агенты-патриоты были настолько тупы, что не видели, в какую сторону на выдаваемых им паспортах, смотрел лев, то тогда придется констатировать тот факт, что англичане поступали со своими чересчур доверчивыми союзниками с таким отъявленным цинизмом, какой был не свойственен даже беспринципным эсэсовцам или сталинским чекистам. Однако образцы всех документов, якобы “изготовленных дилетантами” в Лондоне и также якобы выданных забрасываемым агентам, и приобщенные впоследствии к материалам голландской комиссии 1947 года, были предоставлены этой комиссии самой заинтересованной в этом деле стороной - немцами. Англичане так и не признали “голландские паспорта, на большинстве которых лев на гербе смотрел не в ту сторону” произведениями своих мастеров, и потому в этом вопросе мы можем полагаться только на честное слово бывших эсэсовских палачей и изворотливых специалистов абвера, которые, конечно же, не предоставили никаких убедительных доказательств, что эти “дилетантские фальшивки” не были изготовлены в секретных лабораториях ведомства продажного адмирала Канариса, чтобы дискредитировать профессионализм своих конкурентов-англичан из “Сикрет интеллидженс сервис”. Тоже самое относится и к “вышедшим из обращения” флоринам и пилюлям с цианистым калием “с просроченным сроком хранения”.
