“...Сейчас уже совершенно ясны причины, в результате которых германская секретная служба оказалась несостоятельной в начале войны... Очень скоро для держав Антанты стало ясно, что немцы, несмотря на все свои старания, добиваются своей секретной службой столь жалких результатов, что их поневоле приходится скрывать. Лишь в отдельных эпизодах подпольной борьбы германская разведка сумела добиться некоторых успехов, и то лишь благодаря исключительно террору, к методам которого германцы тяготели с древних времен...”.
Эти слова взяты из книги американского писателя Р.У.Роуана “Очерки секретной службы”, впервые вышедшей в Лондоне в 1938 году. Эта книга хороша не столько своей занимательностью и показной правдоподобностью изложенного материала, сколько четкостью определений в отношении того или иного разведывательного органа или события, к которому этот разведорган в той или иной мере был причастен. О бездарности германской разведки в военные времена твердит не только Роуан, но только он один смог более-менее убедительно обосновать причины страшных провалов германской разведки после начала обеих войн в Европе ХХ века. Ни прославленный педантизм немцев, ни их вошедшая в поговорку “узколобость” тут совершенно не причем. Все дело в том, что на немцев не хотели шпионить даже деклассированные элементы завоеванных ими стран, тогда как в тылу их армий всегда оставались миллионы жаждущих насолить оккупантам. И потому если успехи германской контрразведки можно обозначить в процентном отношении как 100, то успехи агентурной разведки едва ли будут заметны на фоне этого числа.
В этом плане успехи разрекламированного Джекобсом немецкого шпиона Пауля Юпертса, который “был у англичан как бельмо на глазу”, вызывают некоторое вполне обоснованное сомнение. Наиболее успешно германские разведчики периода первой мировой войны действовали только в некоторых особенно отсталых странах Ближнего Востока, правители которых были недовольны колониальной экспансией Британской империи. Даже ирландцы, ненавидевшие поработивших их англичан, не изъявляли сколько-нибудь заметного желания укрывать немецких шпионов даже за солидное вознаграждение. А что уж там говорить о Франции и Бельгии, на территории которых развернулись важнейшие сражения войны? Между тем Пауль Юпертс на своем поприще добился невозможного - он в одиночку противопоставил себя всей франко-британской контрразведке, сделал очень много, и хотя в конце концов проиграл, относить этот проигрыш на счет его некомпетентности преждевременно. Провал его был поистине анекдотичен - по распространенной версии, за свой провал он мог благодарить только свое “узколобое” начальство. Таких провалов не знала ни одна разведка в мире, но тем не менее подобные этому конфузы имели место в действительности. И самое странное - это то, что о них умолчали как германские историки и мемуаристы (по вполне понятным причинам), так и британские, французские и прочие, которым только дай порыться в грязном белье опозорившейся германской разведки.
Все эти реальные истории сохранились в виде вполне реальных документов, и этому опять-таки способствовали сами немцы, в интересах которых было бы эти истории подвергнуть забвению путем уничтожения всех документов, в которых они были воплощены. И вроде бы это дело было на жестком контроле самых компетентных функционеров германской разведки, но что-то не сработало, и произошла очередная широкомасштабная утечка весьма важной (по крайней мере для журналистов) информации. Вальтера Николаи по праву называют самым выдающимся мастером германской разведки (конечно, после знаменитого Штибера, который “творил” за целых полвека до окончания первой мировой), этот человек, заняв во второй половине войны высокий пост начальника германской разведки и контрразведки, собрал огромный архив, в котором чего только не было, в том числе и описания всех провалов своей агентуры в тылу противника.
После войны, однако, этот архив в руки победителей так и не попал, поэтому о его размерах и качестве эти победители могли только догадываться. Когда в 1919 году Николаи обратился с запросом в свое правительство, куда сдать этот архив, то выяснилось, что правительству вовсе не до него. Ни одно учреждение не согласилось принять тонны бумаги с секретным содержимым, опасаясь привлечь к себе нездоровый интерес англичан и французов, которые могли устраивать побежденным всякие пакости и по более ничтожным поводам. С большим трудом бывшему начальнику кайзеровской разведки удалось перевезти свыше сорока восьми тысяч секретных дел в имение одного крупного помещика в Восточной Пруссии, подальше от пронырливых западных шпионов, но вскоре вокруг этого имения стали появляться лица, в этой местности до сих пор неизвестные. Тогда Николаи уговорил бывшего председателя совета директоров Круппа Альфреда Гугенберга предоставить ему в помещении издательства “Шерль” более надежное место для хранения архива немецкой разведки.
Самой важной частью этого архива были, конечно, как утверждается и поныне, личные дела секретной агентуры в разных странах, якобы дававшие возможность заставить бывших немецких шпионов вновь приступить к работе против победителей Германии. Британская, французская, бельгийская и американская разведки пристально следили за действиями Николаи, каждая из них надеялась завладеть архивом. В конце концов Николаи перевез архив в Берлин, но после проведенной проверки выяснилось, что не хватает около трех тысяч дел. Более полувека ходили слухи, что эти дела удалось выкрасть по дороге в Берлин некоему профессору Боллюсу, тайному руководителю бельгийской разведки в Германии. Как вышеназванный Боллюс это сделал, ни Николаи, ни кому либо другому так и не удалось выяснить, но зато можно не сомневаться в том, как он впоследствии выкраными бумагами распорядился.
Дело в том, что профессор Боллюс никогда не был руководителем бельгийской разведки в Германии, более того, он к разведке вообще никакого отношения не имел. Как утверждает в своих послевоенных записках бывший начальник германского генерального штаба Макс Гофман (“Удар в спину Германии”, 1926 г), Франк Боллюс был “мелким гангстером из Эйпена”, умудрившимся после войны сколотить приличную банду из бывших дезертиров и офицеров, оставшихся не у дел в связи с реорганизацией германской армии. За манипуляциями Николаи Боллюс следил, полагая, что тот намеревается перепрятать награбленное во Франции и Бельгии золотишко и рассчитывая поживиться в условиях послевоенной неразберихи весьма значительной добычей. Однако Николаи, будучи специалистом своего дела, вовремя разглядел происки этого бандита и предпринял меры - он набрал охрану, состоявшую из самых преданных ему офицеров разведки, отъявленных головорезов, и это на каком-то этапе дало свои плоды, но в конце концов он пал жертвой предательства. Один из офицеров охраны был подкуплен Боллюсом и за значительную мзду передал бандиту часть архива.
...Эта версия не лишена определенной доли юмора, но сами немцы, которые во всех своих поражениях склонны видеть только предательство и измену, ей свято верят. Верит также немецкий историк Густав Крауф, только в значительно модернизированный ее вариант: документы продал Боллюсу сам Николаи, пытаясь отвлечь нежелательное внимание ко всему архиву в целом, и Боллюс в интерпретации Крауфа был не бандитом, а германским журналистом-экстремистом, то есть газетчиком, способным на всякие пакости, лишь бы “выдернуть” из-под носа зазевавшегося что-нибудь достойное внимания публики. Николаи прекрасно понимал, что немалая часть его архивов является бесполезным грузом, но немецкая педантичность не позволила выкинуть ненужное в мусор, а возить с собой всякое барахло было накладно. Вот он и отобрал из этой кучи бумаги, которые посчитал пригодными для проведения отвлекающего маневра - это были отчеты о подлинных провалах германской разведки во время войны.
Тут стоит кое-что уточнить. Ни для кого не секрет, что германская разведка с уходом со сцены Большой Истории Бисмарка и его подручного Штибера утратила в глазах германского военного и политического руководства все свое значение и находилась в роли самой настоящей бедной родственницы. Неудивительно, что провалы немецких агентур в других странах приняли тотальный характер и в мирное время, а с началом войны и вовсе были ликвидированы контрразведкой этих стран подчистую, что б не путались под ногами. Склонность к импровизации, свойственная германцам, всегда выходила их шпионам боком, и тут никак не могло обойтись без всяких казусов и даже конфузов. Однако эти казусы и конфузы по большей своей части были настолько анекдотичны, что в их действительность не мог поверить ни один более-менее здравомыслящий человек. Продавая журналисту Боллюсу самую достоверную информацию о проколах собственной разведки во время мировой войны, Николаи трезво рассудил, что Германии обнародование этих сведений вряд ли навредит, а только-только нарождающейся германской разведке нового типа будет на руку, так как усыпит бдительность ее врагов. Он рассчитал все правильно, однако германской разведке в будущем это хоть на самом деле не навредило, но и не помогло, потому что немцы всегда упускают из виду то обстоятельство, что от хорошей теории до хорошей практики не один только шаг, и даже не десять.
Боллюс, как и следовало ожидать, тут же пустил полученные сведения в оборот, состряпав из них целую серию статьей и очерков о бездарных действиях германской разведки во время войны, но эти подлинные материалы, опубликованные в прессе, и впрямь выглядели как анекдоты, препарированные талантливым фантазером-юмористом. Англичанам не с руки было выставлять германскую разведку на посмешище, иначе грозил возникнуть справедливый вопрос о судьбе тех гигантских сумм, которые были отпущены британским правительством своей контрразведке на ликвидацию “широких и опасных сетей германского шпионажа” в Англии и в тылах союзных армий на континенте во время войны. Поэтому вся деятельность Боллюса по дискредитации германского шпионажа пошла, можно сказать, насмарку - особенного имени на всех этих публикациях он не сделал, и хотя его продукция неплохо оплачивалась газетными концернами в далекой от европейских проблем Америке, даже там всерьез ее никто не принял. Когда мода на эту продукцию прошла, публика позабыла и о Боллюсе, и о слабостях германской разведки, разрекламированных им в столь экзотической форме.
Зато очень скоро это “наследство Боллюса” стало весьма оперативно растаскиваться всякими белетристами-прозаиками, подобными Яну Джекобсу. Джекобс, никогда не тяготевший к военной, и тем более шпионской тематике, все же не упустил возможности “порыться” в “наследии” своего менее удачливого коллеги, и отобрал для себя некоторые сюжеты, один из которых позже он превратил в занимательный полуфантастический рассказ под названием “Свежие новости”. Английская публика приняла это творение популярного писателя более благосклонно, нежели творчество “чересчур зарвавшегося” журналиста Боллюса, но спустя еще некоторое время произошло невероятное: с появлением на мировом информационном рынке такой вещи, как “альтернативная история”, адепты которой используют для своих сочинений практически любой материал, подворачивающийся им под руку, абсолютно все сведения, взятые из “архива Николаи” и препарированные затем беллетристами, получают “новое дыхание” - “альтернативные историки”, занимаясь откровенной подтасовкой и используя самые разнообразные художественные произведения в качестве полноценных документов, сами того не ведая способствовали реанимации историй, имевших место в действительности. “Свежие новости” - один из примеров трансформации подлинных документов под личиной “альтернативной истории”, и хотя в нынешнем своем виде подавляющее большинство этих документов претерпело значительные изменения, тем не менее можно вполне уверенно констатировать факт зарождения некоей “исторической археологии”, псевдонауки, которую в условиях тотального засекречивания спецслужбами разных стран многих интересных материалов, связанных с прошедшими войнами, иначе назвать никак невозможно. По крайней мере историю прямо-таки невероятного провала германского шпиона Пауля Юпертса мы можем очистить от наслоений, нанесенных профессиональной кистью Яна Джекобса, а затем сопоставить ее с публикацией в американском журнале “Р-Кроникл” 1929 года за подписью некоего Стивена Траута, под именем которого, по мнению Крауфа, скрывался не кто иной, как сам Франк Боллюс.
