Из прилагаемой истории читателю станет ясно, почему Казанова вошел в историю не как шпион, а как международный авантюрист и любовник. В этом рассказе он сам повествует об одной из своих шпионских операций. Имея при себе большой багаж и устроив из-за него скандал на таможне при пересечении границы, он нарушил одно из важнейших правил настоящего агента – не выделяться. С другой стороны, опытные шпионы иногда прибегают к такому хитроумному маневру в случае особой необходимости, устраивая шумный спектакль и привлекая к себе внимание в расчете на то, что шпионы, мол, так не поступают.
Описываемые события произошли в 1757 году, когда корабли английского флота в ходе Семилетней войны бросили якорь в бухте Дюнкерка. Задание Казановы заключалось в том, чтобы изучить обстановку и представить во французское адмиралтейство сведения о численности кораблей и боеспособности английского флота.
В начале мая я получил письмо от аббата де Берни с просьбой навестить его в Версале, предварительно заехав к аббату де Биллю. Тот встретил меня вопросом, смогу ли я обследовать восемь или десять военных кораблей, стоящих на рейде Дюнкерка, причем мне надо будет побывать на каждом из них, познакомиться с командирами и незаметно выяснить наличие на кораблях провианта всех видов, численности матросов, запасов пороха и снарядов, состояния управления и охраны.
– Я попытаюсь, а когда по возвращении представлю доклад, вы мне скажете, хорошо ли я справился с заданием.
– Поскольку речь идет о секретной миссии, я не дам вам никаких рекомендательных писем, но могу пожелать удачной поездки и снабдить вас деньгами.
– Заранее я никаких денег не возьму, господин аббат, а по возвращении вы дадите мне ту сумму, которую я, по вашему мнению, заслужу. До отъезда мне потребуется на подготовку дня три, так как придется все же заручиться кое-какими рекомендательными письмами к нужным людям.
– Вы должны возвратиться до конца месяца. Остальное на ваше усмотрение… Будьте весьма осторожны и не дайте себя вовлечь в какие-либо торговые дела, так как не сможете сослаться на соответствующие фирмы. Вам придется скрывать истинную цель своей поездки, ибо правом неприкосновенности пользуются только дипломатические посланники. Чтобы добиться успеха, вам необходимо действовать непринужденно и естественно и вести себя сдержанно и осмотрительно.
ПРЕБЫВАНИЕ КАЗАНОВЫ В ДЮНКЕРКЕ
После отличного ужина в доме собрались различные люди, которые приступили карточной игре. В ней я участия не принял, так как хотел изучить присутствовавших, в особенности присмотреться к пехотным и морским офицерам. Поскольку я говорил о флотах различных стран, выдавая себя за знатока, прослужившего ряд лет на кораблях своей маленькой республики, мне потребовалось всего три дня, чтобы познакомиться лично с капитанами линейных кораблей и даже подружиться с ними. Я говорил наобум о конструкциях кораблей, венецианских приемах маневрирования и тому подобном, заметив, что бравые моряки слушали меня с особым вниманием, когда я молотил чепуху. На четвертый день один из капитанов пригласил меня на обед на свой корабль. За этим последовали приглашения и от других капитанов. В тот день я провел все послеобеденное время и вечер на борту линейного корабля, проявляя ко всему любознательность. А моряки столь доверчивы! Я спустился в трюм, задавал сотни вопросов. Мне не составило большого труда развязать языки молодых офицеров, старавшихся выглядеть солидно. Понемногу я узнал все, что мне надо было включить в доклад. Придя домой, записал все свои наблюдения, как хорошие, так и плохие, на листок бумаги. В те дни я спал не более четырех-пяти часов в сутки, зато за четырнадцать дней узнал все необходимое.
КАЗАНОВА ВЫЕЗЖАЕТ ОБРАТНО
Поскольку задание свое я выполнил, то попрощался со всеми знакомыми и сел в почтовую карету, направляясь в Париж. Возвращался я по другой дороге, любуясь окрестностями. Около полуночи потребовал на очередной станции свежих лошадей, но мне сказали, что следующая остановка – в крепости Аир, где ночью приезжих не принимают.
– Давайте лошадей! – воскликнул я. – Мне там откроют.
Требование мое было исполнено, и через пару часов мы были у ворот крепости. Кучер щелкнул кнутом.
– Кто там?
– Курьер!
Меня заставили ждать около часа, а потом сказали, что мне надо переговорить с комендантом. Ругаясь, словно бы возмущенное важное лицо, я последовал за постовым. Меня привели в спальню человека, лежавшего в постели в элегантной ночной шапочке.
– Так чей вы курьер?
– Да ничей, но я очень спешу…
– Тогда поговорим об этом утром, а пока побудьте в караульном помещении. И не мешайте мне спать!
– Но, господин комендант…
– Никаких «но», идите.
Меня отвели в караульное помещение, где мне пришлось коротать ночь, сидя на полу. Я поднял шум, крича и ругаясь, но мне никто не ответил…
КАЗАНОВА ПРОДОЛЖАЕТ ПУТЕШЕСТВИЕ
В пять часов утра мы подъехали к воротам Амьена. Я спал в карете, когда меня вдруг разбудили. У дверки кареты стоял таможенник. К людям этой породы большинство путешественников испытывают неприязнь, вполне обоснованную, так как они не только грубы и каверзны, но и считают себя хозяевами положения, суя свои носы в багаж и проверяя карманы. Чиновник спросил меня, не везу ли я что-нибудь запрещенное. Будучи вырван из сладкого сна, я ругнулся и зло ответил:
– У меня ничего нет. Могли бы, между прочим, дать человеку и поспать.
– Поскольку вы еще и грубите, – ответил таможенник, – придется присмотреться к вам повнимательнее.
Он приказал заезжать во двор таможни и заставил достать мои чемоданы. Помешать я ему не мог и только молча сжал кулаки в карманах.
Я понял, что допустил ошибку, но изменить ничего было уже нельзя. Впрочем, у меня не было ничего, подлежавшего налогообложению, и мне нечего было бояться, однако моя несдержанность обошлась мне в два часа бесполезного ожидания. На лицах чиновников читалась жажда мести. Если к ним обращались вежливо и предупредительно, то и они старались ответить тем же. Я же этого не учел. Сунутая чиновнику в руку монета достоинством в двадцать четыре су делала его буквально ручным, и он, кланяясь, желал путешественнику хорошего пути. Об этом я, конечно, знал, но бывают моменты, когда поступаешь не раздумывая. Отсюда и последствия.
Таможенники раскрыли мои чемоданы и разложили их содержимое вплоть до рубашек, обосновывая это тем, что между ними, мол, можно спрятать английские кружева.
Осмотрев все досконально, они возвратили мне ключи, но на этом дело еще не закончилось: они принялись досматривать карету. И вот один из них испустил торжествующий крик, обнаружив остатки табака, который я купил еще по дороге в Дюнкерк.
Карету мою задержали, и мне пришлось заплатить тысячу двести франков штрафа.
КАЗАНОВА ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ПАРИЖ
Свое донесение я представил аббату де Берни в гостинице «Бурбон». Мне было уделено целых два часа времени. В заключение беседы его превосходительство попросил меня вычеркнуть из него ненужные подробности. Всю ночь я переписывал донесение начисто, а утром доставил его в Версаль аббату де Биллю. Прочитав его, он сказал, что оценку сообщит мне позже. Через месяц я получил пятьсот луидоров и с удовлетворением узнал, что морской министр де Кремиль расценил мое донесение как весьма поучительное.
Когда я рассказал де Берни о своих дорожных приключениях, он посмеялся, а затем сказал: человек, выполняющий секретное задание, не должен попадать в неприятные дела, даже зная, что сможет легко из них выпутаться. Ведь об этом все равно пойдут разговоры, которых он должен всячески избегать.
Мое задание обошлось французскому флоту в тысячу двести франков, хотя министр мог бы получить сведения, которые я представил, не заплатив ни копейки. Любой морской офицер справился бы с подобным заданием лучше меня, к тому же соблюдал бы необходимые меры предосторожности.
