С 1 сентября 1939 года на западном фронте возникла стратегическая пауза, получившая название «странной», или «сидячей», войны. Огромные армии двух воюющих стран стояли друг против друга, но сражений не вели. На фронте царила удивительная тишина. Английские и французские солдаты томились от безделья, не понимая, что происходит: война объявлена, а войны нет. Ни одна бомба в эти дни не упала на территорию Германии. Французские солдаты играли в футбол, а англичане торжественно хоронили германского летчика, сбитого над Англией.
Но если западные союзники бездействовали, то Германия использовала время для подготовки сокрушительного удара по Франции. Весной
1940 года фашистские агрессоры сочли, что наступил благоприятный момент для решающих действий на западе. Их очередными жертвами стали Дания и Норвегия.
9 апреля 1940 года началось немецкое вторжение в эти страны. Если правительство и король Дании решили капитулировать, то немногочисленные сухопутные войска, военно-морской флот и авиация Норвег неся большие потери, боролись до 10 июня.
Еще 19 октября 1939 года главнокомандующий сухопутными войсками вермахта подписал директиву о сосредоточении и развертыв сил для проведения операции на западе, которая получила кодовое звание «Гельб». К реализации плана «Гельб» приступили до завершения норвежской операции. Он был рассчитан на ведение быстротечной вой и преследовал цели: разбить северную группировку войск коалиции западных держав; захватить Нидерланды, Бельгию и Северную Франщ использовать оккупированные районы как плацдарм для расширен войны против Англии; создать решающие предпосылки для завершения разгрома французских вооруженных сил, вывода из войны Франвд принуждения Великобритании к выгодному для Германии миру.
Начало операции намечалось на 10 мая 1940 года. Естественно, и эта дата, и план операции в целом, и его разделы, касающиеся дй ствий различных соединений, считались высокой государственно* военной тайной и хранились в глубоком секрете.
Силы союзников были растянуты на восточных границах Франции от Швейцарии до Дюнкерка — и придерживались пассивно-вь ной тактики. О планах Гитлера они ничего не знали.
Правда, в начале мая доверенное лицо начальника абвера Канарй проговорилось своему швейцарскому другу, что скоро начнется наст ление через Бельгию. Но другой человек Канариса «проговорился» тому «приятелю», что наступление действительно скоро начнется, через Швейцарию. Вот такими фактами обладал штаб союзников и тался в поисках истины.
И тут произошло необычайное событие. В первых числах мая, за I сколько дней до начала наступления, два офицера германского генер ного штаба, назовем их фон Нечкау и Рёзнер, выехали из Цоссена, располагался штаб, в городок, где находилась ставка командующего гр^ пой армий, которым предстояло наступать через Бельгию. Они везл» собой портфель, в Котором находился приказ о наступлении, с указанием точной даты и времени его начала, направления главного удара, личества привлекаемых сил, рубежа на первый и последующий наступления, направления ложных ударов и всего остального, что по гается в этом случае.
В одном вагоне с этими офицерами оказался старый товарищ нера, Зонненберг, который пошел не по штабной линии, а стал лет ком и теперь командовал авиационным полком. Встречу отметили сначала в вагоне, а затем Зонненберг предложил сойти с поезда и заехат нему домой, благо следующий поезд отправлялся через два с половин^ часа. Фон Нечкау и Рёзнер приняли это предложение, и через полча приятели сидели в строгой солдатской квартире Зонненберга с видом! аэродром. Но то ли шнапс оказался слишком крепким, то ли вст слишком горячей, то ли часы их подвели, но оказалось, что на поезд они уже не успевают. Следующий поезд уходил только утром, а пакет было доставить сегодня.
Первый вариант кампании на Западе
— Не беда, — воскликнул подвыпивший Зонненберг, — я вас на своем самолете мигом домчу.
Сказано — сделано. Он отдал какие-то команды, самолет выкатили из укрытия, и трое друзей, с трудом уместившись на двухместном самолете, отправились в путь. Зонненберг предложил продемонстрирбвать «мертвую петлю», но спутники вежливо отказались.
Погода была туманной, никаких ориентиров и радиомаяков в прифронтовой зоне не было, но, по словам пилота, он отлично знает местность и без труда выведет на нужный аэродром.
Вскоре, пробившись через слой облаков, действительно увидели аэродром, и Зонненберг уверенно пошел на посадку. Но уже катясь по дорожке, он с ужасом увидел, что вокруг стоят самолеты с бельгийскими опознавательными знаками. Попытался развернуться, но полосу перекрыла пожарная машина.
— Ну вот, прилетели, — единственное, что нашелся сказать протрезвевший Зонненберг.
— Где мы? — спросил фон Нечкау стоявшего внизу бельгийского офицера.
— Это город Малин, королевство Бельгия, — ответил офицер и добавил: — прошу следовать за мной, 'в комендатуру.
(Город Малин вошел в русский язык выражением «малиновый звон», ибо именно производством необычайно красиво звучащих колоколов он был когда-то знаменит. — И. Д.)
Еще сидя в кабине самолета, так сказать на немецкой территории, офицеры начали лихорадочно искать спички, чтобы сжечь пакет. Но, как на грех, никто из них не курил, и спичек не оказалось. Офицеров вели в служебное здание и в ожидании прибытия начальства поме в отдельную комнату, где, на их счастье, по случаю майских холод горела печурка, на которую гостеприимные бельгийские хозяева пс вили греть кофе для нежданных гостей.
Едва солдат вышел, всем троим в голову пришла одна и та же мь «Вот он, огонь!» Рёзнер выхватил из портфеля пакет с приказом и тами и быстро сунул его в печурку. Тугой пакет не загорался, лишь начали тлеть угли. В это время в комнату вернулся солдат.
—- Что вы делаете? — спросил он и, бросившись к печурке, зак чал: — Анри, Пьер, сюда! Они что-то тут жгут! — Схватил кочергой, мящийся пакет и выбросил его из пламени.
В комнату вбежали несколько бельгийских солдат. Сопротивлят им было бесполезно. Пакет с важнейшим приказом ставки, с указан» ми самого фюрера оказался в руках противника. Офицерская честь ( зывала застрелиться. Словно почувствовав это, немолодой бельгийс полковник, вошедший в комнату, приказал: «Сдайте оружие!»
После этого последовал формальный и необычайно вежливый до рос и заверение, что немецкое консульство уже извещено о происг шем и его представитель прибудет с минуты на минуту.
Консул действительно появился очень быстро, на машине отвез офицеров в Брюссель, откуда на первом же самолете их отправили в Берле На аэродроме Темпельгоф их уже ожидали офицеры гестапо, котор доставили виновников в тюрьму Плетцензее. Она была известна тем, что именно там приводились в исполнение смертные приговоры, и офицеры теперь уже окончательно не сомневались в своей участи. Следствие длилось всего несколько часов, и на следующий день состоялся военный суд в присутствии высших штабных офицеров. Судья задал каждому лишь один вопрос:
— Вы признаете себя виновными в том, что по вашей вине в руки противника попал документ высшей степени секретности?
И каждый ответил:
— Да, признаю.
Будь здесь дотошный юрист, он мог бы сказать, что к этому моменту Бельгия еще не являлась противником. Но это была бы пустая отговорка. Каждый знал, что бельгийцы наверняка уже передали захваченные документы союзникам, и сейчас целая орава дотошных английских И французских штабных офицеров по косточкам разбирает немецкий план и готовит ответные удары.
Лихорадочно работал и германский генеральный штаб. Требовалось переделать все параметры приказа о наступлении, по существу готовить совершенно новый приказ с другими датами, направлениями ударов и т.п.
Никаких мотивов для оправдания или смягчения приговора не было. Да и сами виновные просили для себя высшей меры наказания.
Лист бумаги с тремя фамилиями лежал перед Гитлером. Фамилиями офицеров, которые своим проступком, нет, преступлением свели на нет огромную подготовительную работу, проделанную десятками тысяч немцев, может быть сорвали всю летнюю кампанию 1940 года, а может быть и весь исход войны. Какими же идиотами надо быть, чтобы вот так, по пьянке, залететь в тыл врага?!
Гитлер потянулся за ручкой. Адъютант услужливо наклонился, чтобы принять из его рук приговор с грозной резолюцией: «Утвердить!» И вдруг ручка на секунду задержалась над бумагой, и твердой рукой (дрожать руки у Гитлера начали после Сталинграда) фюрер начертал: «Отменить». Расписался и поставил жирную точку.
— Пригласите сейчас ко мне начальника генерального штаба и начальника абвера... — Немного помолчав, добавил: — А также Гиммлера, Рибентропа и Геббельса.
Трудно сказать, как проходило это совещание. Но выводы, к которым оно пришло, представить можно: генеральному штабу активно продолжать работу над новым планом наступления, перенеся его примерно на начало июня; подготовку к действительному наступлению, назначенному на 10 мая, вести всеми силами, только еще более скрытно; военной разведке через свою зарубежную агентуру довести до сведения противника, что немцы сумели очень ловко подбросить ложный план; Риббентропу через дипломатов дружественных и нейтральных стран допустить «утечку» примерно такой же информации. Наиболее тонкая работа предстояла министру информации Геббельсу: требовалось, чтобы народ знал, что преступники примерно наказаны, но вместе с тем чтобы где-то просачивались слухи, что они не расстреляны и благоденствуют на даче 'самого рейхсфюрера СС. Гиммлер должен держать руку на пульсе всех этих мероприятий.
Гитлер шел на большой риск. Если союзники поверят доставите» им плану, то наступление закончится провалом, а операция «Гельб» полным крахом. Если же союзники поверят тому, что было решено совещании, то впереди ждут победа, Париж, слава!
Союзники не поверили в то, что среди летчиков и офицеров германского генштаба могут быть такие разгильдяи, которые с подлинным 1 казом могут залететь на территорию будущего противника. Они решили, что это хорошо составленная дезинформация, что подтверждали; несения агентуры, просачивающиеся из Германии слухи и инфорь дипломатов.
Они не предприняли никаких мер к отражению предстоящего немё кого наступления, план которого лежал на столе их генштаба.
В результате начавшееся 10 мая наступление немцев привело к пс ному разгрому войск союзников. Остатки их войск бежали через Ди керк в Англию.
Французская армия сложила оружие. 22 июня 1940 года в Компьенском лесу близ Парижа было подписано перемирие.
Гитлер начал готовиться к новой войне.
